ХЛЕБОМ

ЕДИНЫМ

будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих. Мф.4.4.

миссионерский журнал Крестовоздвиженской церкви с. Сабаево

№5-2014

 

    

                             Неделя 5-я по Пасхе.                                                   Неделя 6-я по Пасхе.                                                            о   Самарянке.                                                     О слепом.

 

«Ценности и антиценности»

Образ женоподобного бородатого существа, очевидно, сделавшего смыслом своей жизни борьбу с той природой, в которой создал его Господь, а заодно противостояние традиционным ценностям и России как их провозвестнице – это очень наглядный образ того мира, к вхождению в который нас пытаются принудить современные западные экономические, политические и медийные элиты. Именно элиты, а вовсе не Запад как таковой. Не случайно среди народов Запада все больше людей симпатизирует России и вспоминает свои вроде бы уже отправленные на «свалку истории» христианские традиции. Не случайно и то, что в нашей стране многие стремятся говорить напрямую с народами Западной Европы и Северной Америки, минуя названные элиты. Уверен: будем услышаны. Ведь большинство живущих на Западе людей — нам не враги, и наверняка способны увидеть свет с Востока.

Впрочем, как бы то ни было, нам пытаются всеми способами навязать антилогику антимира, антиценности антихристова царства. Не исключаю, что это попытаются сделать военными средствами, отрывая от православной цивилизации одну землю за другой. Или средствами экономического и политического давления — через грубые окрики, через санкции, через информационные кампании, за которыми, впрочем, прослеживается страх. Недаром на днях в Казани один журналист в беседе со мной предположил: с Православием борются потому, что видят поражение современной западной идеологии и пытаются избавиться от неугодного западным элитам конкурирующего мировоззрения.

Впрочем, пока не получается подчинить нас ни военной силой, ни политической, ни экономической. И поэтому параллельно идет наступление на культурном, а лучше сказать, на контркультурном фронте. Упомянутое существо — это, конечно, очередной вызов строгости нравов, целостности личности и общества, то есть вызов тому, что делает нас сильными. Можно, конечно, не заметить этого вызова, обратить дело в шутку, сбрить или отрастить бороду. Вероятно, действительно не стоит уделять очередному шоу слишком большое внимание. Однако вызов сил, стоящих за бородатой «дамой», все-таки нужно для себя отметить — как часть гораздо более серьезного процесса, к участию в котором нам надо быть готовыми.

Нам в очередной раз показывают, что современные западные элиты никогда не примирятся с самим существованием целостного православного миропонимания и образа жизни, обличающего их совесть и несовместимого с их жизненными планами, распространяемыми на весь мир, на каждого человека. Наши представления об устройстве и жизни общества и те контрценности, которые нам жестко навязываются, никогда не совпадут. И значит, нам надо, наконец, полностью и навсегда отказаться от того, чтобы реализовывать какие-либо идейные, правовые, моральные или ценностные установки, которые нам предлагают западные элиты. Нужно четко сказать себе: вектор развития, предполагающий уже в течение нескольких веков сначала отделение веры от общественной жизни, потом приоритет индивидуальных интересов над общинными, потом диктат экономики над духовной, идейной и политической сферой, потом отрыв денег от труда, потом манипулятивную псевдодемократию (где прямое волеизъявление народа практически невозможно, а элиты контролируют партии, парламенты и правительства), потом разрушение традиционной семьи — все это направление мыслей и поступков прямо противоположно нашему общественному идеалу, даже в том его усеченном виде, который имел место в советские годы.

Нам нельзя соглашаться со всеми этими шагами по демонтажу правильного общественного устройства. Не случайно в Основах социальной концепции Русской Православной Церкви говорится: «Церковь… не может положительно воспринимать такое устроение миропорядка, при котором в центр всего ставится помраченная грехом человеческая личность». Нам нужно предлагать свой путь народам Запада и Востока, Севера и Юга, постоянно говоря ближним и дальним: если вы не хотите, чтобы кумиром, навязанным вам для поклонения в обязательном порядке, была бородатая «женщина» — сначала на шоу-арене, а потом в качестве общеобязательного идеала человека, не приемлющие которого будут вычеркнуты из жизни общества, — то не принимайте эти предлагаемые вам новшества. Ведь это и будет царством антихриста или одного из его предтеч.

На торжество агрессивного порока нам нужно ответить жизнью на земле по Божию закону. На систему «управляемых конфликтов» — симфонией власти, Церкви и народа. На пропаганду имиджа Томаса Нойвирта как символа культуры смерти — проповедью образов преподобных Кирилла и Марии и их сына преподобного Сергия, святых Петра и Февронии, Царской семьи как образов настоящей жизни. Жизни временной, простирающейся в вечность.

 

Неделя 5-я по Пасхе о Самарянке.

 

Христос Воскресе!

 

Нынешний воскресный день на церковно-богослужебном языке именуется неделей о Самарянке. В том Евангельском чтении, которое читается за Божественной Литургией этого дня, Святая Церковь воскрешает перед нами образ женщины-самарянки, удостоившейся великого счастья — беседовать со Спасителем Христом.

 

Как знаем мы, Самаряне были в пренебрежении у правоверных иудеев тех дней. Даже и самое общение с ними почиталось грехом. Не сохранившие в полной чистоте ветхозаветный закон, рассматривались они евреями, как полуязычники, как нечестивцы и грешники, «Как ты, будучи иудей, просишь пить у меня, самарянки? Ибо иудеи с самарянами не сообщаются» — в недоумении вопрошает у Христа самарянская его собеседница. Но, пришедший заблудшее и погибшее взыскать, не проходит Господь мимо и этой женщины, много согрешившей и в личной жизни.

 

Видя искренность ее, видя живущее в сердце ее стремление к истине, предлагает Он ей Свою беседу об источнике воды живой. «…Кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную.» Христова вода — Его учение, та благодать, которая снисходить в сердца тех, кто не на словах только, но и в действительной жизни возлюбил явление Сына Божия на земле.

 

«Неспокойно сердце наше, пока не успокоится в Господе,» — говорить блаженный Августин. И как раз этого-то «спокойствия в Господе» не достает нам в наши сумрачные и смятенные дни. «Человеческая душа по природе христианка.» Ее отечество, ее отчий дом — любящие Христовы объятия, вечный неотъемлемый покой Небесного Отца. А все остальное, все, что не построено на Христе и не ведет ко Христу — все это — призраки, обманы, подделки жизни, в которых раскрываются наши бессилие и суета. Есть один источник истинной радости и подлинной жизни, источник воды живой — это Христос Господь и Владыка мира и Спаситель каждого из нас.

 

И к Нему, Святому и Животворящему, где бы ты ни был, как бы низко ни пал, всегда можешь ты припасть, всегда можешь покаяться, взыскать Его мира, Его любви, Его Святыни. Лишь бы только жило в сердце твоем стремление к истине и свету и желание как-то претворить их в жизни твоей. «Трудна работа — Господня» говорил умирая один христианин-мыслитель. Велик и труден путь к Богу, путь служения Ему. Но и вечную радость несет он, этот путь, тем, кто настойчиво и терпеливо, «от силы в силу,» восходит по нему, ибо поистине ведет он к источнику воды живой, пьющий от чудесных вод которого «не возжаждет опять» и не взыщет иной радости и иного утешения, кроме тех, которые несут ему верность и любовь ко Христу.

Неделя 6-я по Пасхе. О слепом

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Как нас пугает телесная слепота! Как страшно, когда встречаешь человека, который никогда ничего не видел, которому была закрыта вся красота, вся слава мира, где мы живем. И как страшно бывает тем, кто постепенно теряет зрение.

 

И вот, наряду с этим, как мы страшно спокойно и безразлично относимся к духовной слепоте и в себе, и в других. Бывает, что человек родился слепым: для него этот мир непрозрачен, он воспринимает в нем только вещество, он не может в нем уловить присутствующего Творца.

 

И вместо того, чтобы сердца наши содрогнулись ужасом и жалостью, потому что этот человек наш мир не может принять, не видит и отрицает, потому что нас он считает безумными и вредными, мы в свою очередь относимся к нему отрицательно, мы его не приемлем, он нам чужд, он живет в мире вещества, он слеп. Нет у нас к нему жалости.

Из года в год мы молимся здесь, чтобы все те, которые слепы духом, которые не веруют в Бога, которые видят только вещество в этом богатом мире, где пребывает Бог, — чтобы они прозрели. Но можем ли мы сказать, что мы это переживаем с такой же болью и с таким же ужасом, как встречу с человеком, который родился слепым и никогда не видел чувственного этого мира, если даже богат он духом?

 

И еще бывает, что человек был когда-то зряч, и постепенно гаснут его очи. Это бывает с телесными очами, это бывает тоже с духовными очами: того, что когда-то он видел, он больше не видит, не хватает в нем уверенности в себе самом и в том, что он когда-то познал, чтобы быть верующим, то есть чтобы тогда, когда потухнет очевидность, быть совершенно, непоколебимо уверенным в вещах незримых, в вещах, которых больше он не видит Жалеем ли мы такого человека? Какую помощь мы ему даем? Сознаем ли мы, что большего горя не может быть как потерять зрение мира духовного, и что наряду с этим все остальное — ничто? Нет, мы этого не сознаем достаточно, мы судим и осуждаем, мы чуждаемся и отрицаем, человек нам делается не своим.

 

А вместе с этим, где же ему искать зрения, как не среди тех, которые видят, веры — как не среди тех, которые веруют, пусть хоть слабой, колеблющейся верой? Подумаем об этом. Вокруг нас в нашей собственной среде и широко вокруг бесчисленное количество людей, у которых погасли духовные очи или у которых они никогда не были зрячи. Встретим их с любовью, с жалостью, с молитвой, с состраданием.

 

Но этого мало: надо нам учиться тому, как нашу веру сделать достойной для них, каким образом приобщить их к тому, что у нас есть. А для этого нужно только одно: чтобы была любовь, но любовь, готовая идти до предела и за предел человеческих сил и возможностей. Будем молиться о том, чтобы Господь и нам, и другим умножил веру, но и чтобы Он нас научил любить так, чтобы другой мог через нас загореться вечной жизнью. Аминь.

 

 

Вопросы священнику

Зачем ходить в храм, если Бог у меня в душе.

Храм и есть то место, где человека находит Бог. Зачем? Действительно, зачем мы ходим в храм?
У каждого из нас есть знакомые и даже родные люди, которые с недоумением смотрят на наши сборы в храм. На их лицах написано глубокое непонимание, а порой и возмущение. Иногда оно изливается в слова: «Ну ладно, ударился ты в веру, пусть уж. Но зачем же в храм-то ходить, столько времени и сил на это тратить?! Вот я, к примеру, тоже верующая. Но я верю в душе. Бог у меня в душе, и мне не нужны никакие внешние ритуалы. Да вспомни, как недавно сатирик Михаил Задорнов сказал: «Для общения с Богом мне не нужны никакие посредники!»
Как пояснить таким людям наше поведение? Те, кто говорит, что им храмы и посредники не нужны, вряд ли считают авторитетным для себя слово Евангелия. Но, может быть, они почувствуют человеческую достоверность в словах всеми любимого Винни-Пуха. Однажды, в ответ на предложение Пятачка сочинить песенку, Винни-Пух сказал: «но это не так просто. Ведь поэзия — это не такая вещь, которую вы находите, это вещь, которая находит вас. И все, что вы можете сделать, это пойти туда, где вас могут найти».  Храм и есть то место, где человека находит Бог. Зачем? Действительно, зачем мы ходим в храм? Послушать проповедь? Для этого сегодня можно включить радиоприемник. Помолиться? Молиться можно везде и во всякий час. Более того, таков именно совет апостола: «Непрестанно молитесь». Принести пожертвование? Сегодня сборщиков много и на улицах. Подать поминальную записку? Ее можно передать со знакомыми. Поставить свечку? Так ее можно поставить и перед домашним образом. Так зачем же мы ходим в храм?
Более того, некоторые люди говорят, что если они хотят помолиться, то они уходят в лес, к речке или к морю, и там, в Богозданном Храме, им легче ощутить величие Творца и восславить Его. Зачем же, говорят они, нам из бескрайнего Храма заходить под тесные своды храма рукотворного?  Чтобы понять это, давайте на минуту выйдем за пределы христианского храма. И ВСПОМНИМ, что важнейшая проблема языческих религий — это вопрос о том, какие жертвы люди должны приносить богам. Когда надо приносить жертву. Кто должен их приносить. В чем должна состоять эта жертва. По какому ритуалу она должна быть принесена. Какому из многочисленных богов… Об этом говорят книги, изъясняющие языческие церемонии. Но в Евангелии мы видим нечто противоположное. Если язычники говорят о том, какую жертву люди должны принести богу, то Евангелие говорит о том, какую жертву Бог принес людям: «Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мф. 20,28); «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3,16).  Понимаете, Бог Библии настолько превышает всю вселенную, что не может быть и речи о том, что Он слабеет при творении мира. Да, Бог Своей силой, Своей энергией поддерживает существование космоса. Но Его бесконечная мощь от этого нисколько не убывает. А потому и не нуждается в восполнении со стороны людей.
Поэтому библейские жертвоприношения нужны не Богу, а людям. Люди просто должны научиться быть благодарными. Люди должны научиться хотя бы часть своей жизни, своего имущества и своего времени (вспомните заповедь о субботе) уметь отставлять от себя и предлагать пред лице Господне. Не потому, что Богу нужна эта уделенная Ему часть. А потому, что люди тем самым учатся жертвенной любви. Лишь на деся тую или сотую часть религия состоит из того, что в нее вносят люди. Главное в религии то, что привносит в нее Бог. Главное не то, что люди делают ради Бога, но то, что Бог делает ради людей. Главное в религии не то, что люди приносят в храм, а то, что они износят из храма.  То, что мы можем принести Богу, мы можем принести Ему в любом месте. Все, что есть в мире, и так принадлежит Ему. Но есть такая частичка бытия, в которой Бог позволил царствовать не Себе, а другому. Это моя душа. Эта та комнатка в бесконечном здании Вселенной, куда Зиждитель не входит без спроса. И от нас зависит, на службу чему мы поставим свою свободу, дарованную нам Богом.
Будем ли мы служить Богу, или себе самим и своим прихотям и похотям. Единственное, чем мы можем обогатить беспредельную власть Господа -это если мы и свою свободную волю предадим Ему. Поэтому — «жертва Богу дух сокрушен» (Пс. 50,19). И эту жертву может принести любой их нас И в этом смысле любой из нас — священник. В этом смысле надлежит понимать слова ап. Петра о том, что христиане — это народ, стоящий из священников (1 Петр. 2,9).  Никто не сможет вместо меня принести Богу в жертву мою волю. Только я сам владею ей и я сам могу принести ее ко престолу Божию. Принести же присягу на верность и сказать: «Господи, воля Твоя, а не моя да будет! Благодарю Тебя за все, что Ты пожелаешь привнести в мою жизнь! Дай мне возможность послужить Тебе каждым моим дыханием!» — можно в любом месте.
Итак, то, что мы можем принести в жертву Богу, всегда с нами. И потому всегда мы можем сказать своему «Я» те слова, которыми философ Диоген некогда ответствовал на предложение властелина мира Александра Македонского исполнить любую просьбу мудреца: «Отойди, и не заслоняй мне солнце!». Для того, чтобы христианин мог принести жертву Богу, он не нуждается в храме. Но в религии есть не только то, что мы даем. Важнее то, что мы получаем. Важно не то, зачем мы ищем Бога. Важнее то, зачем Он ищет нас.  Зачем мы чаще всего приходим в храм и обращаемся с мольбой к Богу — хорошо известно. Мы склонны в Боге видеть этакий генератор гуманитарной помощи: «Дай, Господи, нам побольше здоровья, побольше успеха и прибавки к зарплате!…». Слишком часто мы ищем Господа, по присловью святителя Димитрия Ростовского, «не ради Иисуса, а ради хлеба куса». А вот зачем Бог ищет нас? Он хочет у нас что-то забрать? Или дать?
Зачем призывает Его Слово: «Приидите ко Мне вси труждающиеся и обремененнии» (Мф. 11,28)?.. Нет у этого призыва продолжения в таком роде: «И вы отдадите Мне то-то…». Иным предвестием кончается это приглашение; оно говорит о том, что Бог сделает ради отозвавшихся: «И Я успокою вас… найдете покой душам   вашим».
Итак, Бог зовет нас к Себе, чтобы что-то вручить нам. Что же? Знание — «Научитесь от Мене»… Дух — «Примите от духа Моего»… Любовь, мир и радость — «Пребудьте в любви Моей… Мир Мой даю вам… Радость Моя в вас да будет…». Но Христос дает нам и еще нечто немыслимое… «Пребудьте во мне, и Я в вас… Приимите, сие есть кровь Моя за вас изливаемая…». Всего Себя Христос вверяет людям. И Свою божественность, и Свою человечность.  В современной медицине есть такая процедура: человеку делается переливание его же собственной крови. Из его тела выводится его кровь, она очищается от каких-то вредных примесей или, напротив, обогащается теми компонентами, которые организм больного уже не может сам вырабатывать в необходимом количестве. И такая, обеззараженная и обогащенная, кровь тут же вливается обратно в тело человека.  Нечто подобное происходит и в наших отношениях со Христом. Бог становится человеком. Он берет в Себя наше естество, впавшее в состояние тления, в Себе его исцеляет, насыщает Божественностью, Вечностью, Бессмертием, и Свое человеческое Тело, уже прошедшее через смерть и воскресшее, возвращает нам. Свою человеческую кровь, насыщенную Божественными токами, Он вливает в нас, чтобы мы в себе носили зачаток Воскресения и были причастниками Вечности.  Итак, в храм мы приходим для того, чтобы нечто в нем получить. Храм — это стены, выстроенные вокруг Таинства Причастия. Таинство же состоит в том, что к людям протянута рука с Дарами. Поэтому посещение храма — не тяжкая повинность, а дивная привилегия. Нам дано право стать соучастниками Тайной Вечери. Нам дана возможность стать «причастниками Божеского естества». Нам дана возможность прикоснуться к той Энергии, которую не в силах выработать ни одна электростанция в мире. Христос сказал, где он нас ждет и что желает нам дать. Он, Вечный, желает с нами встретиться и соединиться в этой жизни — для того, чтобы в будущей, вечной нашей жизни мы не стали непоправимо одиноки.  Так вежливо ли, получив уведомление о том, что кто-то нас ждет на встречу на площади Пушкина, в назначенное время отправляться на прогулку по улице Льва Толстого? Если встреча не состоялась — кто в таком случае будет виноват?.. Знамо дело — «Пушкин»!
Бог искал нас. И нашел. Нам же просто надо пойти и встать в такое место, где Бог ближе всего подходит к людям, в такое место, где Он самые небывалые Дары раздает людям. Если Чашу с причастием Христос подает нам через Царские врата храма, стоит ли нам отворачивать нос и твердить «Бог у меня и так в душе»? Вера — это действие. Это стремление к тому, что уже предчувствуется, но еще не стало очевидностью. Стремление к тому, что уже прикоснулось к нашей жизни, бросило в нее свой отблеск, но еще не вошло в нее всецело… Вера — это желание нового опыта. Но те, кто говорят: «у меня моя вера, и она в душе» часто говорят это с такими тусклыми глазами, что бывает трудно поверить, будто они хотя бы когда-то испытывали стремление к Богу.
Нельзя любить, не проявляя своей любви, не делая хоть каких-то движений к любимому человеку. Так же нельзя верить, никак не проявляя своей веры во внешних действиях. Роза, которую дарят любимой, сама по себе ей не нужна. Этот цветок ей дорог не своей собственной красотой, а тем отблеском, который положила на него любовь подарившего. Цветы купленные и цветы подаренные совсем по-разному оживляют комнату. Если человек утверждает, что он любит кого-то, но он ничего не делает во имя своей любви: не ищет встреч, ничего не дарит, не уделяет времени для общения, ничем не жертвует — значит, он просто хвастается перед своими уже влюбленными друзьями: «мол, и я ничем не хуже, и у меня уже есть возлюбленная!».

Поэтому человеку, утверждающему, что Бог у него в душе, стоит спросить себя, что он сделал для того, чтобы очистить свою душу для столь дивного Посещения? Как и каким именем он позвал Его? Как он хранит Его в себе? Что изменилось в нем от этой Встречи? Полюбил ли он Того, Кого встретил? И что он делает ради этой любви?  Если эти вопросы повергают вас в недоуменное молчание — так хотя бы не считайте себя превзошедшими тех, кто хоть что-то делает для того, чтобы пребывать с Богом! Не презирайте идущих, даже если те спотыкаются!  Те, кто говорят, что им не нужны посредники к их отношениях с Богом, не понимают, что в храме их ждет тот Посредник, который вместо них как раз и принес жертву и освободил людей от необходимости что-то разрушать в мире и плодами разрушений подкармливать божков. Неужели же так невыносимо трудно раскрыть свои руки для того, чтобы в них можно было вложить Дары?

Кураев Андрей, протодиакон

 

Христианские притчи

 

 

Правда жизни

 

Однажды старец и его ученик вошли в ворота большого города, чтобы рассказать о христианской вере. Один христианин, житель этого города, подошёл к нему и сказал:

— Отче, вряд ли нужны жителям этого города твои проповеди. Жители эти тяжелы сердцем и сопротивляются слову истины. Они совсем не хотят учиться. Не трать своё время на них. Старец посмотрел на него и сказал:

— Ты прав.

Несколько минут спустя подошёл к старцу другой христианин и сказал:

— Отче, не сомневайся: ты будешь радушно принят в этом прекрасном городе. Люди ждут тебя и надеются услышать драгоценные слова Евангельского учения, исходящие из твоих уст. Они истосковались по знанию и готовы к служению. Их сердца и умы открыты для тебя.

Старец посмотрел на него и сказал:

— Ты прав.

Ученик не выдержал и спросил старца:

— Отче, объясни мне, как ты и одному, и другому сказал одни и те же слова, хотя говорили они тебе совершенно противоположные вещи.

Старец сказал ученику:

— Ты прав. Но ты наверняка заметил, что оба человека изрекали истину, соответствующую их пониманию мира. Первый во всём видит только плохое, второй ищет хорошее. Оба воспринимают мир таким, каким они ожидают его увидеть. Каждый из них исходит из своего опыта понимания этого мира. Ни один из них не солгал. Они оба сказали правду. Только не всю.

 

Два ангела

 

В раю было два ангела. Один всегда отдыхал на облаке, а другой летал от земли к Богу. Отдыхающий ангел решил спросить другого:

— Что же ты летаешь туда-сюда?

— Я ношу Богу послания, которые начинаются со слов «Помоги Господи…». А почему ты всегда отдыхаешь?

— Я должен носить Господу послания, которые начинаются: «Благодарю, Господи…».

 

 

Духовная поэзия

      

   Наш век
Не плоть, а дух растлился в наши дни,
И человек отчаянно тоскует…
Он к свету рвется из ночной тени
И, свет обретши, ропщет и бунтует.

Безверием палим и иссушен,
Невыносимое он днесь выносит…
И сознает свою погибель он,
И жаждет веры — но о ней не просит…

Не скажет ввек, с молитвой и слезой,
Как ни скорбит перед замкнутой дверью:
«Впусти меня! — Я верю, Боже мой!
Приди на помощь моему неверью!..»

***
О вещая душа моя,
О сердце, полное тревоги, —
О, как ты бьёшься на пороге
Как бы двойного бытия!..
Так ты — жилица двух миров,
Твой день — болезненный и страстный,
Твой сон — пророчески-неясный,
Как откровение духов…
Пускай страдальческую грудь
Волнуют страсти роковые —
Душа готова, как Мария,
К ногам Христа навек прильнуть.

***
Растленье душ и пустота,
Что гложет ум и в сердце ноет, —
Кто их излечит, кто прикроет?..
Ты, риза чистая Христа…
1855- 1857 Ф.И. ТЮТЧЕВ

 

 

Крупицы духовной мудрости

От Бога нас отделяет ложь, и только ложь… Ложные мысли, ложные слова, ложные чувства, ложные желания — вот совокупность лжи, ведущая нас к небытию, иллюзиям и отречению от Бога.
     

По мере нравственного очищения человека истины веры открываются ему всё яснее.
Солнце отражается в чистых водах, а небо – в чистом сердце.
Вера Христова — опыт, навык, а не теория и не людское мудрование.
Ту пустоту, которая остается в душе, когда в ней нет Бога, и весь мир не может заполнить.
…не спеши казнить безбожника: он нашел своего палача в самом себе; самого беспощадного, какой только может быть в этом мире.
Из всех благ на земле люди больше всего любят жизнь. Любят они ее даже больше истины, хотя без истины и нет жизни. Следовательно, жизнь — это высшее благо, а истина — основание жизни.
      

Смерть не естественна, а противоестественна. И смерть идет не от природы, а против природы… Протест природы против смерти превозмогает все надуманные оправдания смерти.

 

Даже наихудший человек трижды в жизни вспоминает о Боге: когда видит праведника, страдающего по его вине, когда он сам терпит скорби по чужой вине и когда наступает для него час смерти.
      

Истина открывается любви. Искать истину — значит искать предмет любви. Искать же истину, чтобы сделать ее орудием, — значит искать истину ради прелюбодейства. Тем, кто ищет ее ради этого, истина бросает кость, но сама бежит от него за тридевять земель.
     

 Откроет ли человек глаза и обратит взор на себя — увидит Бога, закроет ли их и всмотрится в себя — опять увидит Бога: и тело его, и дух носят в себе и являют собой два пути богопознания.
Если ткать днем, а ночью распускать, никогда      не соткать.   Если строить днем, а ночью разрушать, никогда не построить. Если молиться Богу, а делать пред Ним злое, никогда ни соткать, ни построить дом своей души.

Святитель Николай Сербский

 

Из жизни  современных монахов

 

Два брата поссорились. Послушниками они жили душа в душу, но после нескольких лет безмятежного жития их рукоположили — одного, потом и другого. А инокам в этом монастыре полагалась отдельная келья. Братьям предстояло разъехаться. Все, что у них было, они разделили поровну, только никак не могли поделить видеомагнитофон. Отцу Геннадию его подарили, зато отец Мефодий его чинил, два раза на собственной машине возил в ремонт, не говоря уже про фильмы, которые тоже в основном покупал сам. Из-за видеомагнитофона братья чуть не подрались. В гневе они даже забыли про телевизор. И отправились к старцу.

— Отче! Рассуди нас, — бросились они в ноги к авве Михею. — Никак не можем поделить видеомагнитофон, попросту видик. Одному его подарили, другой его чинил и покупал к нему видеокассеты, чей же он теперь?

Авва же вопросил:

— А что, есть у вас хорошие фильмы?

— Целый короб! — отвечали братья.

— И «Москва слезам не верит»?

— Да, отче!

— И «Служебный роман»?

— И он.

— А боевики со Сталлоне?

— И боевики.

— Все ясно, — отвечал авва. — И видик, и кассеты немедленно несите ко мне в келью, не забудьте прихватить и телевизор. Как только решу посмотреть, позову вас в гости, будем смотреть втроем.

Утешенные братья поступили так, как заповедал им старец. И телевизор, и видеомагнитофон, и коробку с фильмами они сложили у него в келье.

— Нужно ли подключить?— спросили старца братья.

— А вот это, ребятки, я сам, — отвечал старец и, благословив, отпустил их с миром.

Но с тех пор старец так ни разу и не позвал их, братья же не решались напомнить ему о давнем его обещании.

***

Послушник Андрей решил, что он юродивый. И стал говорить звериными и птичьими голосами.

Идет настоятель. Андрюша ему: му-у. Идет благочинный: ме-е. Брат по- вар: хрю! Брат регент: мяу. То есть просто всех запарил. На послушания ходить перестал, на уговоры не поддавался, только мычал, квакал, гагакал и кукарекал. Сначала все терпели, вздыхали: а что поделаешь — может, и правда юродивый? Человек Божий. Тем более иногда получалось ужасно смешно. Как-никак разрядка в непростой монастырской жизни. Но отца игумена это в конце концов утомило. Он отправил отца Андрея на ежедневное послушание в мир — ездить в дом ребенка в ближайшем городке и учить там малышей голосам животных.

***

Один инок пришел к старцу жаловаться на другого.

— Он очень плохой! — сообщил инок старцу. — Сколько раз собственными глазами я видел, как совершал он тяжкие прегрешения.

Старец же перевязал грязной и вонючей тряпицею глаза брату, сказав ему:

— Накажем двух негодников — пусть созерцают и обоняют теперь душу своего хозяина.

— Подобна ли душа моя этой гадости? — вопросил брат.

— Много хуже, я просто тебя пожалел!

С той поры брат, видя кого согрешающим, немедленно приближал к лицу смердящую тряпку, которую всегда хранил теперь при себе, и получал утешение.

***

Отец Доримедонт объелся шоколадом. Шоколад ему прислала в посылке мама, и, идя с почты, отец Доримедонт потихоньку случайно все съел.

Вечером он лежал, держась за живот, и не мог уснуть. Братия, жалея его, водила вокруг его кровати хоровод и пела монастырскую колыбельную. Но отец Доримедонт по-прежнему был уныл.

— Глядите, он держится за живот, — заметил один из иноков. — Наверное, заболел от подвижничества. Принесу-ка из холодильника шоколадку, чтобы сделать ему утешение!

— Только не это, — простонал отец Доримедонт с ужасом. — Дай мне лучше глоток подсоленной воды.

Услышав это, братия подивилась образу его жизни и увеличила пост.

Майя Кучерская. «Современный Патерик»